ПОЛИГРАФ - ФОРУМ

[PILOT]

Белкин Анатолий Рафаилович, д.ю.н., проф.
Ещё раз о полиграфе, о текущем моменте и о судебной экспертизе
Аннотация. Ожесточённые споры и дискуссии по поводу возможностей использования полиграфа в уголовном процессе разбили диспутантов на сторонников всемерного применения этого небесспорного инструмента (к ним относятся, в частности, многие криминалисты) и приверженцев более осторожного, взвешенного подхода (среди которых преобладают процессуалисты) В статье рассматриваются вопросы применения полиграфа в уголовном судопроизводстве. Цель нашего анализа заключалась в том, чтобы показать, что само полиграфологическое исследование, обладая определёнными возможностями, не может быть признано ни судебной экспертизой, ни следственным действием, а его результаты не могут быть допустимы в качестве судебных доказательств, однако могут служить ориентирующей информацией .
Ключевые слова: уголовный процесс, судебная экспертиза, допрос, опрос, полиграф.
Ведь вот врёшь, врёшь, да ненароком и правду соврёшь!
Самуил Маршак "Двенадцать месяцев"
Говоря об использовании полиграфа в уголовном процессе, естественно задаться вопросом о принципиальной возможности, допустимости его использования в качестве средства/метода получения значимой для уголовного дела информации и, далее, о том, какова роль полученной информация в контексте уголовного судопроизводства.
Как сторонники, так и противники применения полиграфа справедливо отмечают: если двадцать лет назад предложения использования полиграфа встречались буквально "в штыки", то теперь налицо обратная (в некотором смысле) тенденция – полиграфологические исследования (зачастую именуемые экспертизами) принимаются "на ура", причём сами полиграфологи нередко явно выходят за пределы своей компетенции.
К осторожному, взвешенному отношению к использованию полиграфа призывают не только учёные-процессуалисты, но и криминалисты, и судебные эксперты. Так, проф. В.Ю. Шепитько обоснованно указывает, что "возможность использования специальных приборов (лайдетекторов, вариографов, полиграфов и др.) ... показывает динамику изменений кровяного давления, частоты пульса, уровня дыхания ... и др. Такие показатели могут способствовать ориентации следователя при выдвижении предположений о ложности либо правдивости сообщаемой информации. Однако рассматриваемая "диагностика" не исключает ошибок, так как возникновение соответствующих психофизиологических реакций у допрашиваемого может быть вызвано необычностью обстановки допроса, неправильной постановкой следователем вопросов, пренебрежительным отношением к свидетелю или обвиняемому, демонстрацией обвинительного уклона и т.д." [37, с. 73].
Упоминая "различные спекуляции на тему экспертизы на полиграфе", проф. Т.Ф. Моисеева признаёт без обиняков, что "на данный момент, пока мы не имеем достоверных методик данного исследования, назвать это экспертизой нельзя. Сам полиграф – это всего лишь прибор, а специалист, который его применяет, по сути, проводит психолого-психофизиологическое исследование. Таким образом, этому специалисту необходимо иметь фундаментальные знания в области психологии, физиологии. Но самое главное, что для обоснования применяемых им программ нужно провести глубокие научные изыскания на предмет установления связей между психикой и физиологией человека применительно к процедуре уголовного судопроизводства. И не только это" [22, с. 10–17].
Отметим, прежде всего, что вопреки распространяемому и активно пропагандируемому сторонниками полиграфа мнению, использование полиграфа, увы, никак не может считаться строго научной и стандартизированной процедурой. Научная достоверность получаемых результатов подвергается обоснованному сомнению, а критические замечания касаются, в частности, того, что это, скорее, искусство, а не наука, ибо слишком многое зависит от квалификации, опыта и интуиции специалиста-полиграфолога.
Перечень вопросов для тестирования на полиграфе не унифицирован и ни в коей мере не является фиксированным. Для проведения испытания полиграфолог каждый раз должен заново подобрать и сформулировать вопросы так, чтобы вызвать нужную реакцию у конкретного испытуемого.
Уже это само по себе спорно, ибо нейтральный тест не должен быть нацелен на получение нужной реакции. Далее надлежит проинтерпретировать всё многообразие физиологических проявлений, которые у различных субъектов могут быть весьма разнообразны. Единой методики, опять же, нет, так что интерпретация явно субъективна – неизбежны ошибки, обусловленные человеческим фактором.
Задаваясь вопросом, существует ли в настоящее время единый научно-методический подход к практике проведения психофизиологических исследований и экспертиз с применением полиграфа, профессиональной подготовке и специализации полиграфологов, "отец" отечественной полиграфологии проф. Ю.И. Холодный приходит к однозначно отрицательному ответу [33, с. 11–13; 36, с. 186–195], не скупясь на отрицательные характеристики "Видовой экспертной методики производства психофизиологических исследований с использованием полиграфа", разработанной конкурирующей группой исследователей из другого ведомства [11, с. 90–96]. Одна из сторонников упомянутой методики, Я.В. Комиссарова, в свою очередь, не без ехидства отмечает: " В 2009 г. в Институте криминалистики ЦСТ ФСБ России была введена в действие "Методика производства судебных психофизиологических экспертиз с применением полиграфа". Её содержание подавляющему большинству специалистов-полиграфологов неизвестно, а текст недоступен для юридической общественности" [19, с. 163–168] (правда, там же отмечается, что эта неведомая методика ЦСТ ФСБ всё же соответствует Видовой). Что до методики, разработанной при участии самого Ю.И. Холодного и гордо названной им "Типовой методикой" [35], то Я.В. Комиссарова и Ю.И. Леканов решительно отказывают ей в праве носить это ко многому обязывающее звание, подробно аргументируя причины отказа: эта методика не прошла ни апробации, ни внедрения [19].
Достоверность результатов, выдаваемых на-гора многочисленными полиграфологами , – отдельный, наболевший вопрос. По данным ВНИИ МВД России, точность показателей современных полиграфов доходит до 96%, что сторонники их применения считают вполне сопоставимым с точностью результатов традиционных видов криминалистических, а также многих других судебных экспертиз [6, с. 153]. Более того, по утверждениям того же Ю.И. Холодного, при экспериментальной проверке на достоверность результатов применения полиграфа установлено, что "технология проверок на полиграфе обладает степенью точности, сопоставимой и даже превосходящей большинство представляемых в настоящее время видов доказательств, которые фигурируют в судах по уголовным и гражданским делам" [34, с. 117].
Налицо явная и грубая подмена тезиса – полиграф всего лишь регистрирует физиологические изменения, имеющие место в организме испытуемого, и в этом смысле он вполне надёжный измерительный прибор. Достоверность самой регистрации сомнению не подлежит (при том условии, разумеется, что прибор правильно эксплуатируется, регулярно проходит регламентные поверки и т.п.). Но достоверность результатов тестирования вообще не может быть оценена, ибо физиологические реакции, фиксируемые полиграфом, могут быть интерпретированы оператором по-разному. В хрестоматийно известном примере, приводимом Полом Экманом, подозреваемый, обнаруживший обнажённый труп жены соседа, на допросе отрицает свою виновность и причастность, однако тест на полиграфе якобы изобличает его. Впоследствии выясняется, что у него ранее бывали сексуальные фантазии на почве влечения к соседке, а при виде её обнажённого тела он ощутил влечение, чего очень стыдился. Чувство стыда не позволяло ему пройти тест на полиграфе, но вывод полиграфолога о причастности подозреваемого к убийству был ошибочен [38].
Сравним этот пример с другим известным примером, уже из отечественной практики, приводимым проф. В.И. Комиссаровым и Я.В. Комиссаровой [16, с. 179] (тот же пример приводится и в [20, с. 300–303]). Пытаясь изобличить Х., подозреваемого в убийстве, следователь подверг его тестированию на полиграфе и при этом предъявил ему для опознания в числе других фотографии обогревателя, кабель от которого использовался для удушения жертвы, и кровати, где это произошло. В результате были получены значимые психофизиологические реакции на указанные раздражители, что позволило сделать желаемый для следствия вывод. Сравнение с предыдущим примером показывает, что вывод этот мог достаточно сильно зависеть от интерпретации наблюдаемых реакций и быть весьма далёк от достоверного .
Стремление придать выводам наукообразную видимость приводит к представлению их в числовой форме, с указанием вероятности (степени уверенности полиграфолога в своём ответе). Весьма характерен в этом смысле пример, кочующий по разным работам Ю.И. Холодного: "... в результате исследования ... следов памяти конкретного человека полиграфолог может получить вывод, обладающий высокой степенью вероятности. В частности, при наличии трёх частных признаков расследуемого события и при появлении у подэкспертного соответствующих реакций на эти признаки полиграфолог приходит к выводу о причастности исследуемого человека к устанавливаемому событию с вероятностью P = 0,992 (т.е. вероятность ошибки Рош= 0,008 или 0.8%). При наличии четырёх признаков полиграфолог устанавливает такую причастность с вероятностью P = 0,9984 (т.е. Рош = 0,0016 или 0.16 %)" [28, с. 83–88].
Убедительно? Для человека, далёкого от математики, – возможно. Но откуда взялись такие цифры? Автор об этом умолчал, но в более ранней работе [21, с. 173–180] можно обнаружить априорное предположение, что каждый из этих признаков даёт вероятность ошибки 0,2. По формуле умножения вероятностей тогда три признака дадут как раз 0,23=0,008, а четыре дадут 0,24=0,0016; но ведь формула умножения справедлива только для независимых событий! Можно ли эти признаки считать независимыми? Более чем сомнительное предположение – в реальном вопроснике они, напротив, скорее, тесно связаны между собой. Между тем, требование независимости признаков даже не упомянуто в обеих процитированных работах.
В более поздней работе Ю.И. Холодного с соавторами [36] эта псевдоматематика вновь повторена, на этот раз с оговорками насчёт независимости событий; но при этом приведены и примеры самих вопросов – и не вызывает никаких сомнений, что между вопросами есть сильная корреляция. Например, вопросы о том, известно ли вам о похищении кольца с рубином (сапфиром, жемчугом, бриллиантом и т.д.) и известно ли о том, что кольцо пропало на первом (шестом, четвёртом и т.д.) этаже, никак не могут считаться независимыми, и реакция на вторую серию вопросов, разумеется, как-то связана с ответами на первую серию. Впрочем, выше в этой работе есть ещё один перл: "До применения полиграфа следствию не известно, располагает это лицо информацией об инкриминируемом ему событии или нет, т.е. априорная вероятность информированности об интересующем следствие событии равна Рдо = 0,5".
Однако хорошо известно, что принцип недостаточного основания (согласно которому данные авторы и пришли к своему простодушному заключению) имеет довольно ограниченную область применения, которая определяется прежде всего тем, являются ли рассматриваемые события или гипотезы действительно симметричными (или равновозможными). Здесь же его применение ничем не обосновано и напоминает известную оценку вероятности встретить на улице живого динозавра: либо встретим, либо нет – значит, вероятность равна 0,5.
После этой псевдоматематической эквилибристики рекомендации полиграфологу формулировать вывод типа "в памяти подэкспертного имеется информация о том, что ... (например, потерпевшему был нанесён удар ножом в спину). Данный факт установлен экспертом с вероятностью 0,95 (95%)" [27, с. 28–35; 36] – ничего, кроме недоумения, уже не вызывают. Никакой объективной оценки вероятности чего бы то ни было таким путём получено быть не может.
Итак, встречающиеся в литературе утверждения о том, что полиграф – допустимое для применения в уголовном процессе техническое средство, основанное на познанных наукой закономерностях, процессах и явлениях, гарантирующих достоверный результат (см., напр. [8, с. 113]), приходится признать явным преувеличением и попыткой выдать желаемое за действительное.
Тем не менее, сторонники использования полиграфа стремятся представить полиграфологическое тестирование как некий вид судебной экспертизы. Так, одна из разработчиков законопроекта "О применении полиграфа" Е.К. Волчинская, выступая на заседании Экспертно-консультативного совета при Комитете Совета Федерации по конституционному законодательству, прямо утверждала, что "в настоящий момент опрос с использованием полиграфа обычно проводится в рамках психофизиологической экспертизы, допускаемой законодательством" , что не помешало ей далее процитировать известное кассационное определение ВС РФ от 04.06.2008, в котором "суд обоснованно признал недопустимыми доказательствами три заключения так называемой [выделено мной – А.Б.] психофизиологической экспертизы, так как они ... не являются доказательствами по уголовному делу. Использование достижений специалистов-полиграфологов в процессе доказывания по уголовному делу законом не предусмотрено. Выводы такой экспертизы не носят научно обоснованного характера".
Считал возможным назвать полиграфологическое исследование экспертизой и Н.А. Селиванов: "Поскольку проверка на полиграфе требует применения специальных знаний и проведения соответствующих исследований, имеются все основания говорить о том, что в данном случае налицо все признаки процессуального действия, именуемого экспертизой" [31, с. 38]. Есть у этой точки зрения и другие сторонники (см., например [3, с. 75, 82; 15, с. 399–403].
Однако основные требования, предъявляемые к судебным экспертизам, содержащиеся в ст. 8 Федерального закона "О ГСЭД", предусматривают научную обоснованность применяемых методик, применение средств объективного контроля, т.е. использование только описанных в научной литературе методов, апробированных реальной исследовательской практикой и гарантирующих достоверные результаты (или, по меньшей мере, позволяющих установить, насколько те или иные результаты достоверны).
Как справедливо отмечает Н.Н. Апостолова, "сам процесс и результаты проведённой экспертизы должны быть научно обоснованными, аргументированными и достоверно установленными. Оцениваться заключение эксперта должно исходя из следующих критериев: 1) полноты и доброкачественности материалов, бывших в распоряжении экспертов; 2) наличия в заключении эксперта убедительных доводов, подтверждающих его вывод; 3) достаточный уровень развития данной отрасли научного знания; 4) достаточная научная квалификация самих экспертов ... в заключении эксперта-полиграфолога не может быть обоснованных, аргументированных и убедительных доводов, подтверждающих вывод о ложности или правдивости показаний лица, опрошенного с применением полиграфа. Всё, что может констатировать эксперт, – это то, что при ответе на тот или иной вопрос опрашиваемый среагировал определённым образом" [1, с. 64–66].
Ю.К. Орлов полагал, что предметом судебной экспертизы выступают "факты, обстоятельства (фактические данные), устанавливаемые посредством экспертизы" [26, с. 3; 27]. Однако полиграфологическое исследование, имеющее дело со следами, зафиксированными в памяти человека, материальных фактов не устанавливает, но лишь фиксирует в той или иной мере субъективное отношение человека к этим фактам, что вовсе не одно и то же.
При этом, как указывают сами же полиграфологи, "важно учитывать влияние индивидуальных особенностей процесса запоминания (как следообразования в памяти) хранения и воспроизведения информации, а также особенностей физиологических и психических процессов, сопровождающих данное диагностическое исследование [23, с. 300–307]. С.И. Оглоблин и А.Ю. Молчанов в работе, торжественно именуемой "Академический курс" (sic!), в качестве теоретической основы опроса с использованием полиграфа предлагают теорию "направленной актуализации динамических личностных смыслов сознания" [25, с. 410–411]; однако изобилие красивых многозначных терминов не должно затемнять простой истины: механизм образования и последующего изменения идеальных следов практически изучен весьма мало.
В частности, странный тезис о том, что идеальные следы, в отличие от материальных, подвержены "исключительно естественному разрушению (т.е. забыванию)", но недоступны для умышленного разрушения, т.к. "человек неспособен намеренно забыть, "вытравить" из памяти нежелательные для него события прошлого или отдельные их обстоятельства", Ю.И. Холодный отстаивает в целом ряде своих публикаций [30], хотя из психологии известно, что существует и преднамеренное, и т.н. мотивированное забывание (см., например [9; 18]).
Воронежские учёные Д.В. Зотов и В.А. Панюшкин обращают внимание на ряд слабых сторон психофизиологического исследования на полиграфе:
• во-первых, сознание работает по определённым принципам, но закономерности его функционирования не познаны, поэтому нет объективной возможности исследования психических процессов напрямую при помощи полиграфа, так что основные положения проблемы полиграфа основываются на весьма спорной идее сведения сознания к поведению и гипотезе о его отражении через мануальные, вербальные и висцеральные реакции;
• во-вторых, реакции, фиксируемые полиграфом, носят универсальный характер и проявляются не только на стимулы, которые создаются при постановке вопросов, – отсутствуют достаточные основания для утверждения, что реакция обследуемого вызвана ложью или утаиванием информации;
• в методических рекомендациях по использованию полиграфа повышенное внимание уделяется предтестовой беседе, убеждающей проверяемого, что полиграф обмануть нельзя, что заставляет сомневаться в достоверности полученных в ходе опроса данных.
Д.В. Зотов и В.А. Панюшкин задаются закономерным вопросом: "если перед испытуемым исправный прибор и профессионал, который делает истинные выводы относительно выявленных реакций, то зачем внушать ощущение невозможности обмана полиграфа и то, что попытка скрыть правду не ускользнёт от специалиста?" – и делают вывод: "данные, полученные в ходе тестирования, не являются обоснованными, и полиграфолог, прибегая к обману испытуемого, использует принцип "психологической дубинки" для выяснения интересующих его обстоятельств, что, конечно, недопустимо" [10, с. 79–82].
По мысли Ю.И. Холодного, "задача эксперта-полиграфолога – установить, какая информация содержится в памяти человека. И только это он должен констатировать в своём выводе: дальше – ни шагу" [27]. В то же время, А.Б. Пеленицын, А.П. Сошников и О.В. Жбанкова верно указывают, что собственно процессы памяти не имеют непосредственной связи с механизмами функционирования вегетативной нервной системы, внешние проявления активности которых регистрируются полиграфом, "что не позволяет информации, хранящейся в памяти человека, иметь устойчивое и однозначное отражение во внешних физиологических проявлениях, на основании которых можно было бы делать достоверные выводы как о самом факте наличия этой информации, так и о её содержании" [29, с. 7–18].
В свете этого, утверждения о том, что полиграфолог якобы констатирует наличие или отсутствие в памяти следов тех или иных обстоятельств события сводят весьма мало изученный механизм формирования следов в памяти к сугубо физиологическим процессам (см. также [17, с. 226–241; 19]).
Итак, полиграфологическое исследование не может считаться судебной экспертизой. Согласимся с Л.М. Исаевой: "... не вызывает сомнений преждевременность придания статуса экспертного исследования полиграфному опросу хотя бы из-за отсутствия методик, позволяющих оценить достоверность выводов" [12, с. 55]. Достоверность результатов весьма относительна – уже это не позволяет признать их полноценными процессуальными доказательствами. Само употребление термина экспертиза (тем паче судебная экспертиза) по отношению к полиграфологическому исследованию весьма сомнительно.
На разрешение такой "экспертизы" порой выносятся и вопросы, которые она в принципе разрешить не может. Так, Шатровский районный суд Курганской обл., рассматривая дело Кайгародова, обвиняемого в совершении деяния, предусмотренного частью 3 ст. 264 УК РФ, но вину свою не признавшего и от дачи показаний в суде отказавшегося (на основании ст. 51 Конституции РФ), постановил обвинительный приговор, указав, что заключением психофизиологической экспертизы, проведённой в отношении свидетеля (!) Сереброва, установлено, что в момент ДТП автомобиль обвиняемого шёл на обгон автомобиля КАМАЗ со скоростью более 100 км/час, что и послужило причиной дорожного происшествия, повлёкшего смерть четырёх потерпевших . В то же время, очевидно, что никакое исследование с помощью полиграфа не в состоянии подтвердить, что скорость автомобиля была свыше 100 км/час , – в лучшем случае подтвердить возможно лишь то, что сам свидетель Серебров в этом уверен; но это – не более чем его догадки. Фактически какой-то смысл подобное исследование могло бы иметь разве что при выяснении вопроса, не лжёт ли сам свидетель и не следует ли привлечь его к ответственности по ст. 307 УК; для решения же вопроса о скорости всё это исследование ничего нового, помимо самих показаний свидетеля, не даёт. Нелишне напомнить, что показания, основанные на предположениях и догадках, ст. 75 УПК РФ оценивает весьма невысоко.
Итак, достоверность интерпретации полиграфологического опроса сомнительна, относимость его результатов небесспорна. А как обстоит дело с допустимостью? Уже беглый взгляд позволяет сделать вывод, что и в этом отношении результаты исследования при помощи полиграфа отнюдь не могут считаться безупречными.
Отметим сразу, что производство судебной экспертизы предусматривает предупреждение эксперта об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного экспертного заключения по ст. 307 УК РФ. Возможно ли такое в контексте т.н. психофизиологической полиграфологической экспертизы? Отнюдь нет, подобное возможно разве что при заведомо неверной фиксации показаний прибора, ибо "ошибка интерпретации" не может быть признана заведомой при отсутствии единой методики, да и вопросник не может быть заведомо неправильным, раз единых требований к нему нет. Это создаёт таких экспертам благоприятные условия для массового злоупотребления.
Отметим и то, что ст. 195 УПК РФ, регламентируя производство экспертизы, вовсе не требует согласия подозреваемого/обвиняемого подвергнуться таковой. Часть 4 данной статьи говорит лишь о согласии потерпевшего (или свидетеля), но и тут есть оговорка, что в случае сомнения в его способности адекватно воспринимать происходящее и давать показания согласия всё равно не требуется (п. 4 части 1 ст. 196 УПК). Таким образом, коль скоро полиграфологическое тестирование – это некая разновидность судебной экспертизы, отсюда вытекает однозначный вывод, что такое тестирование обвиняемого или подозреваемого может быть произведено и принудительно, против его желания. Кстати, это возможно и по отношению к потерпевшему – ему всегда можно указать, что тестирование проводится именно в связи с сомнением в его правдивости, вызванным предположением о неадекватном его восприятии происходившего. Но откровенно абсурдная идея принудительного полиграфологического тестирования грубейшим образом нарушает принципы уголовно-процессуального законодательства – прежде всего, ст. 51 Конституции РФ.
Любопытно, что адепты полиграфологии это вовсе не считают недостатком – напротив, О.В. Белюшина откровенно признаёт выигрышность такой ситуации: "Особенности производства судебной экспертизы в отношении живых лиц действующим уголовно-процессуальным законодательством не урегулированы. Более того, ст. 47 и ст. 195 УПК РФ не содержат положений, дающих обвиняемому право отказаться от участия в судебной экспертизе, проводимой в отношении его" [5, с. 44]. Таким образом, с правами обвиняемого можно не считаться, а добровольный характер обследования заменяется принудительным. Категорически поддерживает эту идею и В.А. Семенцов: "решение следователя о проверке показаний на полиграфе должно быть обязательным для лица, которому оно адресовано. В связи с этим возникает необходимость разработки криминалистикой соответствующих методик и тактики проведения принудительной [курсив мой – А.Б.] проверки показаний на полиграфе" и далее: " проверка показаний свидетеля и потерпевшего на полиграфе не требует получения их согласия в письменном виде, как это предусмотрено в ч. 4 ст. 195 УПК РФ для судебной экспертизы (в нашем случае – психофизиологической)" [32, с 111–116]. Действительно, что там с ними церемониться!
Заслуживает внимания и ещё один примечательный пассаж той же О.В. Белюшиной, с удовлетворением констатирующей: "По общей норме ст. 28 Федерального закона о государственной судебно-экспертной деятельности проведение психофизиологической экспертизы в государственном судебно-экспертном учреждении без согласия испытуемого недопустимо. В то же время в силу ст. 41 указанного Закона на экспертов, не являющихся государственными судебными экспертами, приведённая норма не распространяется. Таким образом, возникает процессуальная возможность проведения негосударственными экспертами экспертизы принудительно" [4, с. 50]. Комментарии, как говорится, излишни.
Следует согласиться с Т.Ю. Ничипоренко, считающей, что "каждый случай применения полиграфа в доказывании по уголовному делу является попыткой придать доказательственное значение тому, что доказательством являться не может". Причину этого она видит в том, что оценка достоверности тех или иных сведений есть исключительная компетенция судьи, присяжных заседателей, прокурора, следователя и дознавателя, а не полиграфолога, заключение которого приходится расценить как вторжение в исключительную компетенцию органов предварительного расследования и суда [24, с. 45–48]. Кстати, с этим вполне согласны и Ю.К. Орлов и Ю.И. Холодный: "... эксперт-полиграфолог выходит за пределы своей компетенции и вторгается в сферу полномочий следователя и суда. И тут критики совершенно правы" [27].
По мнению проф. Л.А. Воскобитовой, полиграфолог фиксирует реакцию человека на заданные вопросы, однако правдивость или ложность показаний человека, с точки зрения юридической оценки, не имеет значения, поскольку не несёт фактической информации о том, что на самом деле происходило в прошлом. В имеющейся судебной практике, как правило, из заключений полиграфолога фактическая информация не выявляется. Полиграф лишь выдаёт определённые кривые, но именно человек придаёт им фактические и содержательные смыслы. Когда судья перестаёт понимать разницу между фактической информацией и формальными документами уголовного дела, он перестаёт быть судьёй .
Вопрос о допустимости результатов полиграфологического исследования как процессуальных доказательств неразрывно связан с правом лица не давать показаний против самого себя, провозглашённым ст. 51 Конституции РФ. Строго говоря, даже достоверно установленная ложность показаний обвиняемого, подтверждённая полиграфологическим исследованием, не влечёт для обвиняемого никаких юридических последствий, поскольку он не обязан свидетельствовать против себя, на нём не лежит бремя доказывания своей невиновности, а процессуальные требования предупреждения об ответственности за дачу заведомо ложных показаний к нему не относятся.
Подчеркнём, что и данное подозреваемым, обвиняемым согласие пройти полиграфологическую процедуру (на которое традиционно ссылаются адепты полиграфологии) дела ничуть не меняет, ибо он, давая такое согласие, не может предвидеть своей реакции на задаваемые вопросы и сознательно контролировать её. При этом, если в ходе обычного допроса, услышав вопрос следователя и видя, что его прямо или косвенно понуждают свидетельствовать против себя, допрашиваемый вправе просто отказаться отвечать (и даже отказаться давать показания вообще), то здесь ситуация принципиально иная. Вопрос прозвучал, реакция на него прибором уже зафиксирована и может быть интерпретирована оператором вне зависимости от того, ответил ли испытуемый или отказался отвечать. Более того, даже промежуток времени, в течение которого испытуемый размышляет, отвечать ему или отказаться, может быть подвергнут определённой интерпретации. Таким образом, лицо, подвергаемое полиграфологическому тестированию, может быть фактически принуждено против своей воли свидетельствовать против самого себя.
Обычным возражением адептов полиграфологии является то, что и взятый у обвиняемого образец крови, подвергнутый ДНК-анализу, тоже может в итоге "свидетельствовать" против своего хозяина, причём против его воли. Однако, во-первых, закон не предусматривает согласия обвиняемого на предоставление подобного образца – он таки может быть взят и принудительно. Во-вторых, "свидетельство" образца крови объективно и в принципе не может и не должно зависеть от волеизъявления его хозяина.
Н.Н. Китаев указывает, что "использование отдельными судьями при вынесении приговора результатов опроса на полиграфе в качестве уголовно-процессуального доказательства является противозаконным, а тенденция умножения таких случаев судебной практикой требует немедленного официального разъяснения со стороны Верховного суда РФ" [14, с. 21–22; 13, с. 32–34].
Надо заметить, что судебная практика, хоть и не всегда, но тоже даёт примеры взвешенного отношения к полиграфологическим исследованиям.
Так, в ноябре 2011 г. Военная коллегия ВС РФ в кассационном определении по делу № 203-011-4 отменила приговор суда I инстанции, отметив, что "делая вывод о причастности осуждённых Х. и Ф. к убийству К. и признавая достоверными показания свидетеля Кр. о том, что он знает о совершённом убийстве со слов Х. и Ф., суд сослался на заключения "психофизиологических экспертиз", в ходе которых правдивость сообщаемых Кр. и Ф. сведений проверялась с помощью технического средства – полиграфа. Однако экспертом не представлено и судом не установлено научно-обоснованное подтверждение надёжности и достоверности результатов подобных исследований, которые позволяли бы признать их доказательством по уголовному делу в соответствии с требованиями ст.ст.74 и 80 УПК РФ" .
Подобная позиция по-прежнему поддерживается Верховным Судом РФ.
Так, в своём кассационном определении от 04.10.2012 № 34-012-12 Судебная коллегия по уголовным делам вновь подтвердила, что, согласно уголовно-процессуальному закону психофизиологические исследования не являются доказательствами, и изменила приговор Мурманского областного суда от 23 июля 2012 г. в отношении Б. и Ш., исключив ссылку на использование заключений по результатам проведённых в ходе предварительного следствия психофизиологических экспертиз, при которых исследовались показания Б. и III., в качестве доказательств, подчеркнув, что такие заключения не соответствуют требованиям, предъявляемым уголовно-процессуальным законом к заключениям экспертов, а такого рода исследования, имеющие своей целью выработку и проверку следственных версий, не относятся к доказательствам согласно ст. 74 УПК РФ.
В более позднем апелляционном определении ВС РФ от 26.08.2015 № 73-АПУ15-17сп Судебная коллегия по уголовным делам не признала заключение психофизиологической экспертизы допустимым доказательством.
Сторона защиты обжаловала обвинительный приговор, вынесенный судом присяжных. По мнению защиты, суд неправомерно не разрешил ей представить присяжным заключение психофизиологической экспертизы, проведённой в отношении подсудимого С., а также допросить перед присяжными эксперта, проводившего её.
Судебная коллегия, рассмотрев жалобы, пришла к выводу, что председательствующий обоснованно не допустил к исследованию в присутствии присяжных заключение психофизиологической экспертизы, проведённой в ходе предварительного следствия в отношении подсудимого, а также отказал в допросе проводившего её эксперта перед присяжными, поскольку счёл, что указанное исследование, именуемое как "заключение психофизиологической экспертизы", не может быть признано допустимым доказательством и не является доказательством по делу, поскольку проверка объективности показаний с использованием полиграфа уголовно-процессуальным законом не предусмотрена; данный вид исследования является результатом опроса с применением прибора, регистрирующего только психофизиологические реакции на какой-либо вопрос, и не может рассматриваться в качестве надлежащего и достоверного доказательства, соответствующего требованиям статей 74, 80, 204 УПК РФ.
Коллегия отметила также, что в настоящий момент не существует научно обоснованного подтверждения надёжности и достоверности результатов подобных исследований, которые позволяли бы суду признать их доказательством по уголовному делу. Оценка достоверности или недостоверности показаний допрашиваемого лица отнесена к исключительной компетенции коллегии присяжных заседателей, вынесшей свой вердикт по данному делу. Приговор оставлен без изменения .
Вполне логичным в свете всего вышеизложенного выглядит вывод Н.Н. Апостоловой: проведение экспертизы с применением полиграфа – неправомерно, а заключение полиграфолога по поводу правдивости или ложности показаний лица, опрошенного с применением полиграфа, не может считаться допустимым и достоверным доказательством по уголовному делу [1]. К такому же выводу пришёл и Экспертно-консультативный совет при Комитете СФ по конституционному законодательству, признавший использование полиграфа в качестве средства получения доказательств в уголовном судопроизводстве недопустимым и противоречащим статьям 49, 50, 51 Конституции России .
В то же время, нет нужды отрицать реальные возможности полиграфа в деле получения ориентирующей информации, пусть и не являющейся доказательством, однако способной принести пользу при планировании расследования, проведении ОРМ, выдвижении и проверке следственных версий и т.п. Это подчеркнул и Председатель Комитета СФ по конституционному законодательству проф. А.И. Александров, высоко оценив возможности использования полиграфа в оперативно-розыскной деятельности, для построения версий, но не в качестве средства получения доказательств .
В литературе можно встретить и предложение использовать полиграф в уголовном судопроизводстве в качестве технического средства фиксации психофизиологического состояния лица, дающего показания, подобно тому как используется аудио- или видеозапись. Действительно, часть 6 ст. 164 УПК РФ допускает применение технических средств фиксации при производстве следственных действий, так что, считая полиграф таким средством, а оператора полиграфа – специалистом, привлечённым для содействия производству допроса, подобную идею можно было бы счесть интересной. Допрос с использованием полиграфа, по мнению Л.В. Виницкого и Н.Е. Шинкевича, "можно считать следственным действием с участием специалиста-оператора" [7, с. 121–122], а использование полиграфа будет способствовать повышению эффективности оценки получаемых при этом сведений.
Но можно ли считать такое действие допросом?
Отметим сразу, что применение технических средств фиксации не подразумевает интерпретацию полученных результатов, но лишь использование их непосредственно, а от самих кривых, выписанных самописцем, проку для следователя мало. Кроме того, использование технических средств фиксации не требует согласия допрашиваемого лица – стало быть, вновь оказывается возможным принуждение допрашиваемого к допросу на полиграфе.
Итак, опрос, произведённый с использованием полиграфа, не может считаться ни судебной экспертизой, ни следственным действием (допросом).
Зато интересной представляется идея использования полиграфа по инициативе самого обвиняемого (подозреваемого), стремящегося таким путём удостоверить свою невиновность или непричастность. Разумеется, доказательственного значения, строго говоря, выводы специалиста-полиграфолога и в этом случае не имеют, однако в качестве ориентирующей информации (пусть и не бесспорно достоверной) они могут породить обоснованные сомнения в виновности обвиняемого (подозреваемого) . Коль скоро эти сомнения устранить не удастся, презумпция невиновности (часть 3 ст. 14 УПК РФ) будет на его стороне.
Думается, что вопрос применения полиграфа именно с этой целью заслуживает серьёзной проработки.
Prof. Anatoly R. Belkin, Dr.Sci. (Law), PhD.
Once again on the polygraph, on current situation and forensic expertise
Summary. Some fierce disputes and discussions concerning the opportunities of the polygraph in criminal proceedings have broken the disputants on supporters of the full application of this dubious tool (these include, in particular, many criminologists) and adherents of more cautious, balanced approach (mainly specialists in criminal procedure) This article dwells with the use of polygraph in criminal proceedings. The aim of our analysis was to show that polygraph study itself, having certain possibilities may not be considered as a forensic expertise nor investigative action, and the results of it may not be admitted in court as evidence, but may serve as a guide information.
Keywords: criminal procedure, forensic expertise, interrogation, interview, polygraph.
Библиографический список
1. Апостолова Н.Н. Применение полиграфа в уголовном судопроизводстве // Российская юстиция. 2012. № 6.
2. Белкин А.Р. Допустимость, достоверность, процессуальная пригодность, или Ещё раз о роли полиграфа в уголовном судопроизводстве // Уголовное судопроизводство. 2013. № 2.
3. Белюшина О.В. Правовое регулирование и методика применения полиграфа в раскрытии преступлений: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1998.
4. Белюшина О.В., Кокорев Д.А. Психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа // Адвокат. 2005. № 7.
5. Белюшина О.В., Ладченко А.Г. Опыт проведения психофизиологических экспертиз // Адвокатская палата. 2004. № 9.
6. Букаев Н.М. Полиграф и гипноз: проблемы применения в уголовном процессе России // Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях: матер. Всеросс. науч.-пр. конф. Тюмень: ТГАМЭУП, 2007. Вып. 3.
7. Виницкий Л.В., Шинкевич Н.Е. Криминалистическая виктимология. Челябинск, 2005.
8. Волколуп О.В. Полиграфологическое исследование в современном уголовном судопроизводстве РФ // Теория и практика судебной экспертизы в современных условиях: матер. межд. науч.-практ. конф. М.: МГЮА, 2007.
9. Жане П. Эволюция памяти и понятия времени // Хрестоматия по общей психологии. Психология памяти / ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, В.Я. Романов. М., 1979.
10. Зотов Д.В., Панюшкин В.А. Обман в уголовном судопроизводстве: сущность, допустимость, формы // Судебная власть и уголовный процесс. 2015. № 4.
11. Иванов Л.Н., Комиссарова Я.В, Пеленицын А.Б., Федоренко В.Н. Видовая экспертная методика производства психофизиологического исследования с использованием полиграфа // Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы использования в борьбе с преступностью: матер. межд. науч.-пр. форума / Ред. В.Н. Хрусталёв, Л.Н. Иванов. Саратов: СЮИ МВД РФ, 2006.
12. Исаева Л.М. Актуальные вопросы использования полиграфных устройств в сфере уголовного судопроизводства России // Проблемы использования полиграфных устройств в деятельности органов внутренних дел: матер. науч.-практ. конф. М.: ВНИИ МВД России, 2008.
13. Китаев Н.Н. Психофизиологическая экспертиза – грубое нарушение Инструкции о порядке применения полиграфа при опросе граждан // Российский следователь. 2007. № 6.
14. Китаев Н.Н. Результаты опроса на полиграфе не могут иметь статус уголовно-процессуальных доказательств // Оперативник (сыщик). 2008. № 4 (17).
15. Комиссаров В.И., Комиссарова Я.В. Проблемы становления психофизиологической экспертизы // Роль и значение деятельности Р.С. Белкина в становлении современной криминалистики: матер. межд. науч. конф. (к 80-летию со дня рождения Р.С. Белкина). М., 2002.
16. Комиссаров В.И., Комиссарова Я.В. Полиграф – детектор лжи или правды? // Прокурорская и следственная практика. 2005. № 1–2.
17. Комиссарова Я.В. Ошибки при производстве судебных психофизиологических экспертиз с применением полиграфа // Судебная экспертиза: типичные ошибки / под ред. Е.Р. Россинской. М.: Проспект, 2012.
18. Комиссарова Я.В. Полиграф в России: историко-правовой и криминалистический аспекты // Полиграф в России и США: проблемы применения. М.: Юрлитинформ, 2012.
19. Комиссарова Я.В., Леканов Ю.И. О проблемах научно-методического обеспечения производства экспертиз с применением полиграфа на современном этапе // Вестник Академии Следственного Комитета РФ. 2015. № 3.
20. Корчагин А.А. Использование знаний специалистов и экспертов в ходе судебного следствия по уголовным делам об убийствах // Матер. V Межд. науч.-практ. конф. "Теория и практика судебной экспертизы в современных условиях". М.: Проспект, 2015.
21. Митричев B.C., Холодный Ю.И. Полиграф как средство получения ориентирующей криминалистической информации // Записки криминалистов. 1993. Вып. I.
22. Моисеева Т.Ф. Типичные ошибки при назначении, производстве судебной экспертизы и оценке её результатов // Уголовный процесс. 2013. № 3.
23. Николаев А.Ю. Граничные условия и противопоказания к проведению психофизиологических исследований с применением полиграфа в процессуальной практике // Актуальные проблемы применения норм уголовно-процессуального права при расследовании преступлений: матер. межд. науч.-практ. конф. М.: Буки Веди, 2012.
24. Ничипоренко Т.Ю. Применение полиграфа в доказывании по уголовным делам: взгляд процессуалиста // Уголовный процесс, 2008. № 3.
25. Оглоблин С.И., Молчанов А.Ю. Инструментальная детекция лжи (проверки на полиграфе): Академический курс. М.: 2004.
26. Орлов Ю.К. Использование специальных знаний в уголовном судопроизводстве // Судебная экспертиза: общие понятия: уч. пособие. М., 2004. Вып. 2.
27. Орлов Ю.К., Холодный Ю.И. Процессуальные вопросы применения полиграфа при расследовании уголовных дел // Уголовный процесс. 2013. № 3.
28. Орлов Ю.К., Холодный Ю.И. Судебно-психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа: проблема допустимости // Вестник Академии экономической безопасности МВД России. 2009. № 12.
29. Пеленицын А.Б., Сошников А.П., Жбанкова О.В. Так что же всё-таки определяет полиграф? // Вестник криминалистики. 2011. Вып. 2 (3.
30. Полиграф в России: 1993–2008: Ретроспективный сборник статей / Автор-сост. Ю.И. Холодный. М.: МГТУ, 2008.
31. Пособие для следователя. Расследование преступлений повышенной общественной опасности / науч. ред. Н.А. Селиванов и А.И. Дворкин. М., 1999.
32. Семенцов В.А. Проверка правдивости показании на полиграфе // Российский юридический журнал. 2011. № 2.
33. Холодный Ю.И. О "едином научно-методическом подходе" к применению полиграфа // Юридическая психология. 2013. № 1.
34. Холодный Ю.И. Применение полиграфа при профилактике, раскрытии и расследовании преступлений. М., 2000.
35. Холодный Ю.И., Орлов Ю.К. Типовая методика производства судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа. М.: Академия СК России, 2014.
36. Холодный Ю.И., Панин С.Д., Иванов Н.И. Судебная психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа: вероятность вывода // Вестник Академии Следственного Комитета РФ. 2015. № 3.
37. Шепитько В.Ю. Проблемные лекции по криминалистике. Харьков: Апостiль, 2012.
38. Экман П. Психология эмоций. СПб. 2011.

[masha]

Подскажите, где вышла эта статья?
Можете написать выходные данные публикации?

[Artur]

http://elibrary.ru/item.asp?id=27519911

[Artur]

Гугл в помощь