ПОЛИГРАФ - ФОРУМ

[Александр М.]

[KPS]

"Правосудие это мираж, который более менее еще виден на расстоянии и абсолютно исчезает при приближении." Так ли это?
Начало.....
1. Первичное подозрение, которое и стало толчком к данному делу
2. Нерешительность следствия, которое скорее всего оказалось под давлением политически возбужденного прокурора
3. "Ошибка" "экспертов", которая скорее всего обусловлена знанием первых исследований и которая повлекла трактование своих неопределенных результатов в сторону обвинения, т.к. обратное сильно бы било по авторитету, а в случае с психологом так вообще усматривается этакая женская неприязнь к самой тематике.
4. Общемедицинское братство, которое часто напоминает масонство, что часто приводит к выводам "... не исключается..."

Людям знакомым с системой понятно, что в данном деле есть несколько пунктиков которые и будут решающими в данном деле:
1. Сторона обвинения-государственные органы МВД, СКР и прокуратура уже сделала шаг вперед.
2. Суд уже добавил на сегодня еще два шага
И фраза "Ни шагу назад..." в данном случае дополняется только фразой "... иначе нас всех попрут". Поясню, что это не только касается непосредственно участвующих в деле, но и их руководителей, которых за "близорукость, бесконтрольность и непрофессионализм" ну если не попрут то о карьере посоветуют забыть.

На что остается надеятся? На приказ сверху "Отступить с меньшими потерями". Какие они (потери) будут в свете сегодняшних событий в стране? С чьей стороны?
А пока мы видим как ситуацию пытаются урегулировать путем ведения переговоров с явной направленностью на сговор правосудия со стороной защиты путем смягчения приговора (потери со стороны обвиняемого). И чувствуется приказа еще нет, пока только попытка обвинения решить проблему путем переговоров.

[maverick]

Для Владимира Демченко. Лично

delo_makarova
November 22nd, 14:17
Уважаемый Владимир Демченко!

В связи с Вашей публикацией "Улики против осужденного за педофилию Владимира Макарова нашли в его собственной памяти" ("Комсомольская правда", 20.11.2011) хотим задать вам несколько вопросов.

1. Скажите, на каком основании вы ознакомились с материалами закрытого дела? Откуда у вас в руках копия приговора и протоколы судебного процесса? Защита эти документы не публиковала и вам не передавала, другие участники процесса не имели права этого делать.

2. Почему Вы пишите: «Девочка упала со шведской стенки, были основания подозревать у нее компрессионный перелом позвонков», когда на самом деле был сделан рентген и поставлен диагноз «компрессионный перелом 5-7 позвонков»?

3. Знаете ли Вы, что медсестра принесла не «стерильный одноразовый контейнер» (как вы написали), а металлическую ванночку – лоток, наподобие тех, где стоматологи хранят свои инструменты, без упаковки, просто в руках?

4. Не могли бы Вы уточнить, какие именно специалисты считают, повышенный белок говорит о наличии спермы? По нашим данным, белок, обнаруженный в моче, прежде всего, свидетельствует о ненормальном функционировании почек, часто такие нарушения наблюдаются у лиц, страдающих сахарным диабетом, для которых белок в моче вполне распространенное явление.

5. Знаете ли Вы, что такое острый болевой синдром, и представляете ли Вы, какому стрессу подвергли ребенка, которого разбудили среди ночи для гинекологического осмотра? Откуда взялась фраза девочки «Я ничего не хочу говорить»? Этого нет ни в материалах, ни в приговоре.

6. Почему Вы пишите: «Врач-гинеколог взяла у девочки мазок и вместе с образцами мочи передала прибывшему следователю Дмитрию Лопаеву»? Это неправда. Если вы действительно изучали материалы дела, то должны были прочитать, что с лабораторным стеклом, одним из важнейших вещественных доказательств, обращались отвратительным образом. Все действия должны были проводиться аккуратно, в перчатках, специальным инструментом, чтобы не оставить следов, не привнести какие-либо биологические примеси, ведь чтобы исказить результат генетической экспертизы достаточно одной клетки. Должен был существовать протокол или обыска, или выемки стекла в присутствии понятых. Передача стекла никак не оформлена, человек, который передавал его следователю, не допрошен. Какие меры предосторожности принимались, и вообще – то ли стекло выдано – неизвестно. Вы могли бы увидеть, что на экспертизу пошло стекло без пояснений следователя, понятых, не было ничего, кроме стекла и ярлыка, на котором при этом была написана другая фамилия – МИРОНОВА.
В суде врач, бравший мазок, дает точно такие же показания, как и на следствии – "положила стекло для высушивания в контейнер, поставила его в шкаф, потом мне сказали, что следователь забрал". В протоколе же добавлено, что она приложила к стеклу ярлык с пояснительной надписью и упаковала в почтовый конверт.

7. Относительно фразы «Следователь Лопаев методично изъял простыню с кровати, а также трусики и майку девочки, в которых ее привезли в больницу. Позже следы спермы были обнаружены и там». Вы намерено пишите – «там», не уточняя, где именно – на простыне, трусиках, майке или везде сразу? На простыне с супружеской постели нашли. Больше нигде. Было проведено две экспертизы – ничего не найдено.

8. «Когда Соколова задала ей вопрос, как одевается мама, она неожиданно сказала: «Я голой никогда не ходила и не хожу». Почему Вы написали неправду? Буквальные слова Эли были такими: «Дома я всегда хожу в платье, голой я никогда не хожу. Мама тоже всегда ходит в платье».

9. Откуда Вы знаете, что именно говорила и делала Соколова? Ни аудио, ни видеозапись не велась. Зато мы знаем, что после ее ухода девочка сказала: «Мама, эта психолог задавала мне такие ужасные вопросы, больше я с ней никогда не буду разговаривать».

10. На каком основании Вы считаете заключение Соколовой экспертным заключением? Она общалась с ребенком в ходе досудебной проверки, статуса эксперта в деле она не имеет.

11. Почему Вы пишите: «К подобным выводам пришла не только Соколова. Чрезмерная значимость для семилетней девочки сексуальной сферы отмечается и в заключении комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы»? Это неправда. Таких выводов не было. Были выводы о том, что у ребенка нет психологической травмы и что она «могла правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значения для уголовного дела, и может давать о них показания». Почему Вы не пишите о том, что ни психолог детского сада Смолькина Е.В., куда на лекотеку ходила Эля в течение 4 месяцев, ни психолог Гейденрих Л.А., многократно обследовавшая Элю по запросу уполномоченного по правам ребенка, ни Иванова Е.И., специалист Государственного психологического центра, ни Локтионова А.В., директор Института «Генезис», к подобным выводам не пришли. А все они единодушно заключили, что «сексуальное развитие ребенка соответствует возрастным нормам. Не выявлено признаков сексуального насилия или использования». Вы в самом деле этого не знали? А знали ли Вы, что вызванная из г. Орел (будто бы в Москве нет специалистов!) психолог Николаева оказалась хорошей знакомой полиграфолога Нестеренко И.В.?

12. Описывая «странности» в поведении Макарова, Вы пишите: «Позже Макаров объяснил это беспокойством, как бы чего не вышло с позвонками во время транспортировки. Однако к тому моменту уже было ясно, что перелома позвонков нет, есть только ушиб». Знали ли Вы, что о снятии диагноза «компрессионный перелом» стало известно только после проведения томограммы позвоночника 26 июля? Что Владимир переживал, насколько серьезными могут быть последствия при транспортировке ребенка с тяжелой травмой? Сам врач Сергей Баранов сказал на суде: «недовольство отца было в том, что ребенка именно транспортировали с таким диагнозом».

13. В курсе ли Вы, что есть постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, так как по результатам проведенной проверки в смс-сообщениях никаких угроз не обнаружилось?

14. Почему Вы пишите, что «Нестеренко утверждает, что результаты получились на редкость ясными и свое заключение он сразу отнес следователю»? Исследование на полиграфе было пройдено 18 августа, а свое заключение Нестеренко принес следователю 9 сентября. Если результаты были очевидны и повторного исследования не требовалось, что заставило специалиста ждать 3 недели? Не отказ ли Макарова проходить повторное исследование и платить за него 300 тысяч рублей (плюс 200 – адвокату)?

15. Если Вы считаете Нестеренко достойным специалистом, прокомментируйте, пожалуйста, почему другие полиграфологи и криминалисты считают неграмотно сформулированными вопросы, которые он задавал Макарову? Ответы должны быть однозначными – да/нет, вопросы же Нестеренко подразумевают разночтения. Например: «Вы в присутствии дочери намеренно совершали половой акт?». Что должен отвечать испытуемый – совершал или не совершал, намеренно или нет?

16. Скажите, насколько фраза «память безэмоциональна и работает как часы» научно обоснована? Есть ли другие ученые или криминалисты, которые придерживаются такого же мнения?

17. Если Вы соглашаетесь с экспертом Исаенко, что «в такой среде клетки сперматозоидов очень быстро исчезают», почему бы не привести мнение другого эксперта процесса – Иванова, профессионала с 35-летним стажем и мировым именем, который аргументировано утвержал, что никакой спермы ни в мазке, ни в других материалах не было изначально? Что исчезнуть могут сперматозоиды, но не другие компоненты спермы, которые отлично диагностируются? Почему Вы не задумались о том, чтобы напрямую обратиться к экспертам за комментариями?

18. Почему Вы пишите: «Я не судья. Я знаю, что говорили участники процесса»? Вы присутствовали на судебных слушаниях? Если Вы изучали дело, то должны бы знать, что у защиты было огромное количество принципиальных замечаний по протоколам и все они были отклонены. Говоря просто: протоколы были подогнаны под приговор.

Очень надеемся услышать ответы. Спасибо.

оригинал http://delo-makarova.livejournal.com/11861.html

[maverick]

[XOH]

По существу пока добавить нечего, но....

Но не покидает, а только усиливается ощущение.... безразлично-формального подхода к расследованию....

Типа: лес рубят - щепки летят.... Одним больше посадим, одним меньше - страна большая....

Я НЕ ЗНАЮ, делал ли что-либо предосудительное г. Макаров или не делал... Даже то, что известно - известно даже не через третьи - десятые руки. Искажение сигнала - вещь в этом случае закономерная....

Но (чисто риторически) - голову включать будем? Ну можно же сделать все по-человечески!

Из практики: паренька обвинили в изнасиловании "в извращенной форме", т.е. орально. Около полугода пропарился в СИЗО пока суть да дело... Улики, ясно, косвенные.... Жалобы-апелляции..... Дело стало приобретать "общественную значимость". Попросили взять на оперативное сопровождение. При очередном слушании дело было развалено, потерпевшая в зале суда фактически признала оговор по мотивам мести.

Как? Да никто не обратил (почему - загадка) внимания, что девушка была ростом 188 см, а паренек - 156. И в той позиции, которую девушка весьма подробно и неоднократно описала, изнасилование "в голову" не могло произойти чисто технически....

А дальше - дело техники и толкового адвоката в судебном заседании, в ходе которого "потерпевшую" и развели на признанку...

...А перед пареньком никто так и не извинился.....

[Александр М.]

[$erP]

[XOH]

Александр М., Вы занимаетесь этим делом?

Ставить диагноз по телефону.... Наверное возможно, но - не мое это....

Ну и что, что у меня по полиграммам о пилах и откатах лезет неопределенка? Почему я должен сомневаться в верности сделанных специалистом выводов? Меня ТАМ не было, я многого не могу учесть.

Считал и считаю нормальное проведение ОИП без детального ОМП и опроса имеющих отношение к делу неполноценным.

Кривая информация, которой мы все тут обладаем - она и есть кривая.

А свое отношение к происходящему я высказал...

[Александр М.]

[ЮРЬЕВ]

[ЮРЬЕВ]

[$erP]

Татьяна Макарова: “Фразу “так не бывает” я слышу чаще всего”

02.12.2011 14:29

Текст: Мария Шубина

Владимиру Макарову, без доказательств осужденному на 13 лет за изнасилование дочери, изменили приговор на 5 лет за “развратные действия”. Его жена рассказывает, как ее муж попал в жернова российского правосудия и как она защищает свою семью.

Как вы расцениваете результаты кассации?
Когда я шла на нее, я была настроена на худшее. И, конечно, когда в зале суда слышишь, что 13 лет колонии строгого режима меняют на 5, становится легче — разница огромна. Но и этот суд признал, что в отношении моей дочери было совершено преступление, и совершил его ее собственный отец. Мы будем обжаловать этот приговор. Для меня важно не только то, что мой муж должен отбывать наказание за преступление, которого он не совершал. Я в первую очередь защищаю своего ребенка.

Смягчение приговора на касации — это результат чего?
Еще когда мы вышли из суда после объявления первого приговора, адвокат мужа, Олег Осташенков, сказал мне, что этот приговор не имеет права на существование, потому что доказательства не выдерживают критики. Но я понимаю, что без помощи СМИ и общественного мнения такого результата кассации не было бы никогда. Приговор выложили в сеть — некий сайт «Трибуна общественной палаты», видимо, к самой палате не имеющий отношения. Теперь любой может ознакомиться с тем, какие доказательства привели к первому приговору мужа, какие там факты. Хотя само появление приговора в сети — недопустимая вещь. Там указаны имя ребенка, реальный адрес проживания.

На чем по сути строится обвинение?
Многие считают, что первостепенное значение имеет заключение Лейлы Соколовой из психологического центра «Озон». Это, конечно же, не так. Обвинение не строится исключительно на рисунках. Оно держится на трех китах: генетика, психология и результаты теста на «Полиграфе» - детекторе лжи. Генетика — анализ мочи и мазок с неизвестной фамилией. Якобы случайная, не имеющая значения ошибка: вместо Макаровой - Миронова. Но как это возможно вообще? Разве мазок с другой фамилией может быть признан в качестве доказательства? И это очень важная часть доказательной базы. Гинеколога, который брал мазок, допрашивали несколько раз. Она говорила, что положила мазок в контейнер и не знает, что с ним было дальше — скорее всего забрал следователь. А в протоколе заседания суда написано, что гинеколог говорит «я мазок положила в конверт, запечатала» и выглядит все так, будто она передала его следователю из рук в руки. Как доказательства попадают к следователю, а потом на экспертизу, проследить невозможно в принципе. У следователя на суде адвокаты спрашивают: почему вы таким образом действовали? Он отвечает: «Вы сначала выучитесь на следователя, а потом мы с вами поговорим».

Как вы думаете, почему с вами произошло все это?
Я считаю, что принципиальное значение имела объявленная кампания по борьбе с педофилией. Понятно, что это была случайность. Нельзя было подстроить, что дочь упадет со шведской стенки, что мы попадем именно в эту больницу. Но совпадение с объявленной борьбой привело нас к сегодняшнему дню. Сначала мне юристы хором говорили, что дело не дойдет до суда. Потом они говорили, что дело развалится на суде. Но мужу дали 13 лет. А у ребенка нет физических повреждений, все в порядке с половыми органами. У ребенка, по результатам масштабного психологического обследования, нет психологической травмы. Ребенок говорил неоднократно, что ничего не было. Она сказала это следователю, и Соколовой на третий день пребывания в больнице. На суде она сказала тоже самое. Почему показания дочери не берутся в расчет?

Много нового вы узнали про нашу страну за последнее время ?
Полтора года назад я была невероятно наивной. Когда меня в больнице стали спрашивать «ну что, сообщаем в прокуратуру?», я абсолютно спокойно ответила: конечно, сообщайте. Я подумала: они разберутся. Съездят к нам домой, посмотрят, как мы живем, спросят знакомых, родственников, поговорят с ребенком. И разберутся. Также я согласилась, чтобы психолог пообщался с ребенком. И уже потом я увидела, как все переворачивается с ног на голову.

У вас просили взятки в процессе следствия?
Нет, никто, ни разу. И не намекал. Может, конечно, мы с мужем намеки плохо понимаем, но я ни разу не замечала. В самом начале следствия мы с мужем и моим отцом написали письма и развезли их по разным кабинетам Москвы: уполономоченному по правам человека города, уполномоченым по правам ребенка, в самые разные места. И эта ситуация сразу стала известна в разных инстанциях.

А ответы были?
Только после задержания мужа, официальные. «Следствием установлено, что преступление было и проверяется причастность Макарова». Но сейчас нам очень помогает российский уполномоченный по правам человека, Владимир Лукин, Общественная палата. Очень быстро в дело включилась уполномоченный по правам ребенка Ростовской области. Она сказала: «Я сделаю запрос, но должна вас предупредить, что если будут результаты обследования не в пользу вашего мужа, то вы даже не увидите экспертизу — мы ее отправим в прокуратуру». Я согласилась сразу. С нашей дочкой работала детский психолог, которая работала с жертвами терактов в Волгодонске, в Беслане. И она все проверила и сделала вывод, что нет признаков насилия. Я ей очень доверяю.

Почему вы сами заказывали экспертизу на «Полиграфе»? Почему ее не проводило следствие?
Еще до возбуждения уголовного дела, когда были опросы, и меня, и мужа, и моего отца следователь спрашивал, готовы ли мы подтвердить свои слова на «Полиграфе». Все мы сказали, что готовы. А потом мне показали заключение Соколовой. И когда я его прочла, у меня волосы на голове зашевелились. Я понимала, что это вообще не про мою дочь. И когда встал вопрос, что мужу назначают «Полиграф», мы стали советоваться, и все говорили нам хором, что с «Полиграфом» все будет также, как и с психологической экспертизой. Муж написал отказ и написал, что пройдет независимую экспертизу. Дальше мы нашли через знакомых Юрия Холодного, который представился как разработчик всех теорий по «Полигарфу». Он посоветовал Нестеренко как своего лучшего ученика. Конечно, у нас было доверие и нас не смутила высокая стоимость — 150 тысяч. Но когда экспертиза почему-то произошла поздним вечером, со странными вопросами, и потом выяснилось, что мы должны встречаться еще раз и заплатить еще большие деньги...

А что это было — вымогательство?
По моему мнению, вопросы были уже составлены таким образом, чтобы был получен обвинительный результат. «Вы намерено совершали половой акт в присутствии дочери?». Отвечать можно «да» или «нет». Если ты отвечаешь «да» — все понятно. Но если ты отвечаешь «нет», что это значит? Что ты его не совершал при дочери или что ты делал это, но не специально? Все это происходило из-за денег, я считаю. Потому что если полиграфолог сталкивается с преступлением, он по закону обязан заявить, что ему стало об этом известно. Но Нестеренко никуда не заявлял в течение 3 недель. Вместо этого он бесконечно звонил адвокату и требовал сказать, когда муж снова придет. А потом, когда мой муж говорит, что я не буду проходить экспертизу у вас и платить еще деньги — тогда он идет и заявляет о преступлении, о котором узнал три недели назад. И отдает заключение, в котором в категорической форме пишет, что муж виновен. Зачем тогда суд? Вообще-то я считала, что в стране действует презумпция невиновности.


А не спровоцировала ли действия следствия ваша активность, то, что муж сразу стал активно противостоять?
Муж такой человек, что он не будет мириться с беззаконием. У него очень четкие принципы. Муж очень сильно поругался с врачом в больнице. Про это часто пишут, что он противодействовал осмотру гинеколога. Но вообще-то он устроил скандал уже после осмотра. Знаете почему? Потому что ребенка с диагнозом «перелом 5 и 6 позвонка» сняли с вытяжки и повезли в другую больницу к гинекологу, вместо того, чтобы гинеколог пришел к ребенку. В этой больнице гинеколога не было. У дочери был сильнейший болевой синдром. Я с трудом ее успокоила и уложила спать. А через час, в половину второго ночи, мне говорят — снимайте ее с вытяжки и несите в процедурную осматривать. На руках, потому что каталки нет. И я думаю, что скандал мужа тоже возымел свое действие. А знаете как мой муж “скрывался от следствия”? Он был свободен, никакой подписки о невыезде не было. И уехал по месту постоянной регистрации. Ходил там на родительские собрания, общался со следователем по телефону. Но это был один из аргументов обвинения: “скрывался от следствия”.

Есть также теория, что муж ваш был неудобен на работе и поэтому все это началось...
Конечно, наша история такая дикая, что в ней ничего нельзя уже исключить. Но это маловероятно, потому что невозможно было предугадать, что наша дочь упадет, что мы ее повезем именно в эту дежурную больницу на скорой. Когда в больнице гинеколог сказал, что никаких повреждений нет, следователь с нами распрощался. «Это какая-то ошибка, до свидания, лечитесь дальше». И вдруг через день он приехал снова. Что могло произойти? Может быть, какое-то совещание, на котором они друг другу докладывают и он сказал, что в моче увидели сперматозоид. А отец работает в Минтрансе. А тут борьба с педофилией. Так что, может быть, само место работы сыграло роль. Но в то, что это специально было организовано, я не верю.

Как ваша дочь сейчас?
Она обычный ребенок, который учится во втором классе. У нее куча подруг, насыщенная жизнь — художественная школа, репетитор по английскому. Она активная, жизнерадостная. Конечно, она уже привыкла, что папы рядом нет. Она перестала спрашивать, когда папа вернется из командировки. Сейчас она периодически говорит: «Попроси папу, чтобы он мне объяснил, как изменить картинку в Фотошопе». Она очень увлекается компьютером. Я пишу мужу, он ей отвечает. Она скучает по той жизни, которая у нее была, когда мы жили втроем. Для нас с мужем в центре жизни была дочь. В Москве мы никогда не проводили выходные у телевизора — каждый раз мы куда-то отправлялись. Раз в две недели в театр, регулярно ездили в парки, в Подмосковье.

Почему вы решили не говорить, где папа?
У меня просто нет слов, я не представляю ее реакцию, когда я скажу - «папа в тюрьме». Но сейчас придется. Потому что выложили приговор с адресами. До этого момента для тех, с кем мы рядом живем, вся эта история происходила в Москве, с какими-то абстрактными далекими людьми. А теперь к учительнице уже приходили старшеклассники спрашивать, не эта ли девочка учится у вас в классе. Так что теперь мне надо сказать дочери все самой, чтобы меня не обогнали «доброжелатели». Хотя как сказать, я до сих пор не знаю.

А как ваш муж все это переживает?
У него бывают периоды отчаяния. Речь на кассации ему далась очень тяжело. Он сказал, что ничего подобного не совершал. Искренне, со слезами в голосе, говорил, что наша дочь для него и для меня смысл жизни. И просил не лишать его этого смысла.

Вы никогда не сомневались в его невиновности?
Конечно, я верю ему, но просто принимать на веру я не могла себе позволить. Многие говорили, что развратные действия в семье могут происходить незаметно для окружающих. Но я много общалась со специалистами. Сексологи один за другим задавали мне вопрос: а проверяли ли компьютер? Да, у нас была экспертиза компьютера мужа в ФСБ. И по результатам этой экспертизы не выявлено никаких следов детской порнографии, никаких попыток найти ее в сети. И все сексологи однозначно сказали мне, что так просто не бывает. При такой степени отклонения, когда это направлено на своего ребенка, следы сексуального интереса к детям должны попадаться везде. Я на сегодняшний день, наверное, обошла 13 генетиков. Все началось с того, что я тыкалась, как слепой котенок, ничего не понимая ни в какой генетической экспертизе. Я искала хоть кого-то, кто бы мне объяснил, что значат результаты, которые у меня на руках. В результате я добралась до генетика, который руководил в Ростове 124 лабораторией. Она занималась идентификацией трупов во время чеченской войны. И он посмотрел экспертизу и сказал, что это абсолютный бред, что так просто не бывает. Он был из числа первых, потом я ходила еще и еще. Самая частая фраза, которую я слышу все это время - «так не бывает». От специалистов разных областей, по всем направлениям обвинения.

[Анюта]

[AVM]

Москва. 7 декабря. INTERFAX.RU - Департамент образования Москвы завершил проверку в центре "Озон", проводившем экспертизу дочери осужденного за педофилию Владимира Макарова, сообщил "Интерфаксу" в среду директор центра Евгений Цымбал.

"Управление госнадзора и контроля в сфере образования департамента образования пришло к выводу, что выдача центром заключений по запросам следователей, судов, органов опеки не соответствует закону об образовании", - отметил Цымбал.

По его словам, теперь центр не имеет права проводить исследования психологического состояния детей. "Более того, не имеем права предоставлять следователям помещения для проведения допросов детей", - добавил Цымбал.

Смотрите оригинал материала на http://www.interfax.ru/moscow/news.asp?id=220675

[Специалист]