ПОЛИГРАФ - ФОРУМ

[антон пугачев]

[Ларина Т]

[Marafonets]

Невербалика Игоря Нестеренко против невербалики Макарова
В новостях от 6 сентября показали итоги годового разбирательства. Попробуем сравнить 2 тезиса – со стороны обвинения - тезис Нестеренко и о противоположный – тезис Макарова.
Тезис Нестеренко: « Данное исследование позволило сделать абсолютно точный – мне…(запинается) мне как специалисту вывод о том, что Макаров (взгляд на камеру) участвовал в тех событиях, которые ему инкриминируют».
Первичные данные: Съемка, по всей видимости, производилась на территории Нестеренко, возможно в каком-то офисе (видны жалюзи и некий плакат, по оформлению похожий на рекламный проспект). В целом, говорит достаточно быстро, ровно, уверенно. Высказывание заметно формализовано. «Данное исследование…специалисту…вывод…события…инкриминируют». В целом взгляд Нестеренко опущен вниз, лишь на упоминании фамилии Макарова направлен в камеру. В середине фразы заметно спотыкание и повторение местоимения «мне».

Обсуждение: На своей территории Нестеренко чувствует себя более комфортно, нежели на телевидении. Это придает ему дополнительную уверенность, что несколько искажает интерпретацию – неясна причина его уверенности – то ли от положения хозяина, то ли от того, что считает свои слова правдивыми. Казенный формат высказывания для него привычен (это его работа) и потому мы не можем рассматривать в качестве признаков дистанцирования излишний для обыденной речи формализм построения предложения: Честный обыватель сказал бы проще, например, «я протестировал человека и понял, что он в теме». Тем не менее, имеются, по крайней мере, 2 заметных признака дистанцирования, говорящих об искажении смысла высказывания, а именно, употребление избыточно категорической оценки «абсолютно точный» и спотыкание с последующим повторением местоимения «мне». От чего же Нестеренко неосознанно дистанцируется? Ответ очевиден – от внимания к себе, как профессионалу (точнее как накосячившему профессионалу). Заметим, что он не называет себя экспертом (возможно, хотел, но вовремя спохватился?). Нестеренко говорит о себе, как о специалисте. И понимая, что для телеинтервью такой статус выглядит не очень солидно, компенсирует вставлением избыточной оценкой – «абсолютно точный». Итак, мы наблюдаем искажение смысла применительно к оценке себя как, профессионала, проводившего исследование. Т.е. Нестеренко осознает, что само исследование слабовато. Но нас больше интересует главная часть анализа – верит ли Нестеренко в виновность Макарова? Или он заведомо знает, что результат исследования в лучшем случае, неопределенный, в худшем (для Нестеренко, конечно) говорит о непричастности Макарова? Имеются только 2 признака, который в какой-то степени подтверждают веру Нестеренко в виновность Макарова: 1 – общее направление взгляда - в целом вниз (контрольная ситуация) и в камеру после слова «вывод» (бросание взгляда на собеседника после ключевой фразы обычно говорит в пользу достоверности последней). 2. Ровная интонация и высокая скорость речи (больше коррелируют с достоверностью).
Вывод по 3-му тезису: Очень с большой натяжкой из-за недостатка данных (эпизод коротковат) можно предположить, что Нестеренко не уверен в себе как профессионале, но уверен в виновности испытуемого. А поскольку последняя не основана на его исследовании, то встает закономерный вопрос, на чем же она основана? Скорее всего, существует некая (инсайдерская) информация, которую нельзя включить в уголовное дело (и обнародовать), но которая существенно влияет на установку стороны обвинения и суда. В практике расследований такое встречается довольно часто.
На вопрос журналиста «как вы восприняли этот приговор?», Макаров, проходя мимо и глядя прямо перед собой (даже мельком не взглянул на камеру) отвечает: «он необоснованный и незаконный». Такое поведение скорее не в пользу Макарова. В большинстве случаев реакции несправедливо обвиненных людей (вспомните эпизоды конфликтов на футбольном поле) более экспрессивны, присутствуют эмоции возмущения, даже агрессии. А в сторону телевизионщиков невиновный должен неосознанно стремиться как к последней надежде, т.е., посмотреть в камеру (точнее на человека, задававшего вопрос). Да и употребление казенной фразы (необоснованный и незаконный) – есть дистанцирование от сути. Правдивей выглядела бы фраза «Я ни в чем не виноват».
Так что, не все так однозначно.
Я хотел проанализировать тезисы Нестеренко на предыдущей передаче, но у меня почему-то не совпадают кадр и звук. Хотя там тоже можно выделить контрольную ситуацию, когда Нестеренко дистанцируется от размера гонорара и проверочную, когда тот утверждает о результатах против Макарова. Сравните. Лично мне контрольное дистанцирование показалось более ярким. Впрочем, все это так навскидку, в надежде получить дополнительную ориентирующую информацию. Мда…Хотел ведь получить в пользу Макарова.
Но с этической точки зрения Нестеренко поступил нехорошо - «поэтом может ты не быть, а гражданином быть обязан» - здесь не проходит. А ссылка на то, что он не хочет садиться – просто отмазка.

[Олег]

Marafonets, когда у меня телевизионщики брали интервью, то делали несколько дублей (репетировали), и взяли, на мой взгляд, самый не удачный эпизод.

[Marafonets]

Олег пишет: //Marafonets, когда у меня телевизионщики брали интервью, то делали несколько дублей (репетировали), и взяли, на мой взгляд, самый не удачный эпизод.//


Возможно, я не в курсе, а причем здесь Вы?

[ЮРЬЕВ]

[Marafonets]

Чувствую себя Буратино, с которого приготовились снимать стружку
Что ж - начинайте - сам нарвался.
Спасибо за приветствие.
По поводу телевзионного сюжета попробую объясниться. Я пытался (чисто для себя) определиться - имеется ли в таком столбе дыма хотя бы искра огня или там дымовая шашка. Так вот, насчет огня не знаю (мало данных), но и шашку я не нашел. Я пытался наудачу как золотую рыбку поймать признак непричастности - пусто. Только и всего. Таким признаком могло быть заявление Макарова о своей невиновности с эмоцией возмущения и взглядом в на оператора, а не казенная (адвокатская) фраза о необоснованности и незаконности. До законнности ли сейчас ему?
Короче, я определился - "не все так однозначно" - и не более того.
Обычно, в практике частных расследований, где имеется определенная свобода в тактике разбирательства поначалу приходится просеивать большой список испытуемых и на этом первоначальном этапе и получаешь ориентирующую информацию относительно тех, "кто в теме", а кто не при делах". И только на последующих этапах провдишь более углубленное исследование с сузившимся кругом испытуемых.
Хотя, чего я ведусь то, излагаю очевидные вещи. С непривычки, наверное, побаиваюсь, однако
Ну и последнее - о погрешности телевизионной ситуации - она ровно такая, как и при полиграфном опросе - и там и там испытуемый осознает неестественость ситуации.

[Алекс-Смол]

[Marafonets]

Спасибо.
Повторюсь: я закинул удочку на удачу - пусто.
А Вы заметили, что на форуме подспудно формируется мнение о наличии неизвестной нам, но очень веской информации в пользу обвинения? Т.е. не я первый и не Вы последний.
Может так оно и есть?

[Алекс-Смол]

Так вероятно оно и есть, я верю в наше правосудие, иначе это оно об-сь, а не Нестеренко.
А по полиграммам, что представлены, я считаю с учетом презумпции невиновности выносить обвинительное заключение Нестеренко не имел никакого права, ни морального, ни профессионального.

[Marafonets]

Полиграммы надеюсь когда-нибудь увидеть. Но все равно (здесь полностью с Вами солидарен), даже при наличии реакций причастности нет у Нестеренко права заявлять. Во-первых, он не был прямым свидетелем, а имел только полиграфные результаты. Разве таких результатов достаточно? Может, я чего-то не знаю, юристы просветите, пожалуйста. Во-вторых, результаты принадлежат заказчику, т.е. самому Макарову.

У меня был похожий случай. Но я заранее предупредил заказчика о возможности получения результатов не в его пользу, что и произошло. Он также был с адвокатом и я при них стер данные с компьютера. Посоветовал, если они хотят, то могут повторить исследование либо у другого специалиста, либо у меня же, но через месяц-другой, поскольку испытуемый только-только вышел из СИЗО, где, по его словам, прессовали 3 месяца. Считаю, что поступил правильно. Меня что, за это могут посадить?

[ЮРЬЕВ]

Может ли полиграф ошибаться?
Я договорилась с заместителем заведующего кафедрой криминалистики МГЮА имени О.Е. Кутафина, экспертом 111 Главного государственного центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Минобороны России Ярославой Комиссаровой об интервью, чтобы прояснить вопросы, которые возникли у читателей КП по делу Владимира Макарова, которого приговорили к 13 годам колонии строгого режима за иснасилования своей дочери. Главным доказательством стали показания полиграфа.

Возвращаясь к проблеме правомерности использования по уголовному делу результатов, полученных с применением полиграфа, я задала Ярославе Комиссаровой несколько вопросов. Вот ее ответы.

- Скажите, может ли полиграф ошибаться или доказательство, полученное таким образом, является самым надежным?

- Ну, во-первых, полиграф – это простой регистратор физиологических показателей, отражающих изменение психофизиологического состояния организма человека, проходящего тестирование. Причины появления психофизиологических реакций в ответ на предъявляемые человеку стимулы (обычно это вопросы, которые задает полиграфолог – прим. Д.Т.) пытается определить специалист, который может ошибаться, заблуждаться и даже… лгать. Не зря УК РФ предусматривает возможность привлечения эксперта к уголовной ответственности за заведомо ложное заключение. К сожалению, на ситуацию дачи заведомо ложного заключения специалистом положения ст. 307 УК РФ не распространяются.

Во-вторых, сведения, полученные в результате проведения психофизиологического исследования с применением полиграфа подлежат оценке уполномоченными на то лицами по общим правилам, установленным уголовно-процессуальным законодательством, не позволяющим придавать какому-либо из доказательств приоритетное значение.

- А по делу Макарова полиграфолог Игорь Нестеренко не понимал, что делает, когда обвинил отца в совершении насильственных действий сексуального характера в отношении собственной дочери? Он лгал или заблуждался?

Когда в экспертный центр Минобороны России обратился с запросом адвокат Владимира Макарова, он смог представить только копии документов - заключения И.В. Нестеренко; «вопросников», использованных полиграфологом; распечаток полиграмм; допроса Нестеренко в качестве свидетеля и т.п. Из документов следовало, что видеозапись в ходе тестирования Макарова на полиграфе не велась.

- Что это значит?

Понимаете, ведение видеозаписи при проведении судебных экспертиз (и уж тем более в ситуации, когда сам человек является инициатором проведения проверки на полиграфе) действующим законодательством не предусмотрено. Но ввиду специфики процедуры это очень важно, поскольку лишь при наличии видеозаписи у сторон есть реальная возможность оценить адекватность действий конкретного полиграфолога выработанным международной практикой научно-методическим стандартам.

Из содержания заключения, составленного Нестеренко, не ясно, каким образом проводилась с Макаровым предтестовая беседа (и проводилась ли вообще), в ходе которой, помимо прочего, подлежат выявлению обстоятельства, препятствующие проведению исследования (например, обострение некоторых хронических заболеваний, употребление лицом накануне тестирования психоактивных веществ и т.д.). Сам по себе текст заключения в любом случае не позволяет оценить корректность проведения тестирования на полиграфе, в ходе которого вопросы следует задавать «ровным» голосом, без интонационного выделения отдельных слов либо вопросов, чтобы не привлекать к ним излишнего внимания; паузы между вопросами теста должны быть не менее 15 секунд; каждый тест должен предъявляться не менее 2 раз во избежание появления ситуационно обусловленных реакций; и т.д.

Присутствие кого-либо при проведении тестирования на полиграфе, помимо обследуемого и полиграфолога, может (при необходимости) способствовать решению вопроса о том, не было ли допущено в отношении обследуемого лица каких-либо действий, ущемляющих его права, унижающих честь и достоинство, и пр. Однако присутствие третьих лиц без ведения видеозаписи не позволяет объективно решить вопрос о том, были или не были соблюдены лицом, проводившим тестирование на полиграфе, вышеперечисленные, а также иные существенные методические требования.

Поэтому (ввиду отсутствия видеозаписи) я могла проанализировать только заключение Нестеренко и приложенные к нему адвокатом материалы…

- …и сделали вывод, что исследование с использованием полиграфа Нестеренко и с научной, и с методической точки зрения проведено безграмотно?

- Да.

- Но ведь, как я поняла, были и другие обращения в экспертный центр, где Вы работаете, связанные с необходимостью проверки научной обоснованности заключений, составленных именно этим полиграфологом?

- Были. Такого рода запросов за первую половину 2011 г. в 111 Главный государственный центр судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Минобороны России поступило пять: 3 – от адвокатов-защитников обвиняемых, 2 - от следователей СК России. К тем запросам, что направляли следователи, в качестве объекта для анализа прилагались видеокассеты с записью проводившихся Игорем Нестеренко тестирований на полиграфе (примечательно, что видеозапись в каждом случае он вел сам).

Впервые, кроме абсолютно безграмотно составленного заключения, я увидела своими глазами, как этот человек проводит экспертное исследование с применением полиграфа по уголовному делу, демонстрируя явное неуважение к подэкспертному: зевает, потягивается, закуривает, сплёвывает, с шумом прочищает (как бы помягче сказать) носовые полости, когда идет запись реакций...

Просматривая видеозапись по другому делу, я пришла к выводу, что «полиграфолог, проставляя и удаляя маркеры, меняя порядок предъявления вопросов в тестах, руководствовался степенью выраженности психофизиологических реакций обследуемого на вопросы, а именно: при наличии выраженной реакции на проверочный вопрос, впервые им озвучиваемый в рамках предъявления теста, И.В. Нестеренко маркер снимает (либо изначально не проставляет), вопрос повторяет (при этом реактивность обследуемого естественным образом снижается) и отмечает границы повторно заданного вопроса, сохраняя таким образом именно этот отрезок полиграммы для последующей обработки». Судите сами – зачем такое могло понадобиться «специалисту»…

Естественно, я не могла промолчать – сообщила в письме на имя Председателя СК России о том, что в государственное судебно-экспертное учреждение с пугающей регулярностью приходят запросы… мы даем на них неутешительные ответы… Сейчас Главным управление криминалистики проводится проверка изложенных в письме фактов. Все материалы, имеющиеся в распоряжении нашего центра, мы туда направили.

- Вы поступили так, потому что столкнулись с вынесением обвинительного приговора по делу, где в качестве доказательства фигурировало одно из заключений Нестеренко, которое Вы рецензировали? Или потому что в 2009 году были награждены медалью «За содействие» Следственного комитета при прокуратуре РФ?

Прежде всего, я должна сказать, что не зная всех тонкостей дела, не имея возможности проанализировать доказательственную базу в полном объеме, нельзя судить, на совокупности каких именно доказательств было основано решение судьи в ситуации, о которой Вы говорите. В каждом конкретном случае, включая «дело Макарова», я лишь высказываю свое суждение относительно научной обоснованности тех заключений (и не только за подписью И.В. Нестеренко), что поступают к нам на рецензирование в экспертный центр.

Конечно, обидно за коллег «по цеху процессуалистов» (следователей, прокуроров, судей), кто до сих пор боится признаться в том, что испытывает серьезные трудности в оценке заключения эксперта, отметая помощь специалиста из-за опасения продемонстрировать свою уязвимость в этом вопросе.

Что касается наград, то кроме упомянутой Вами медали, были и Почетная Грамота Министерства юстиции РФ, и Благодарность за вклад в развитие направления специальных психофизиологических исследований с использованием полиграфа в органах внутренних дел Российской Федерации, объявленная приказом заместителя Министра внутренних дел РФ...

Я привыкла делать свою работу тщательно и нести ответственность за свои слова и поступки. Я со всей ответственностью заявляю, что изучавшиеся мною заключения полиграфолога И. Нестеренко по целому ряду позиций представляют собой «образец непрофессионализма». Но высказывая свое суждение, я не пытаюсь таким образом предвосхитить решение кого-либо из правоприменителей – следователя (если предварительное расследование еще не закончено) или судьи (если речь идет о судебном следствии). Оценка доказательств в любом случае – прерогатива уполномоченных на то должностных лиц.

[Владимир (Питер)]

Вполне нормальная и корректная статья.

[Дойчев]

Согласен.
И что это моськи так возбуждаются от наград Комиссаровой?

[антон пугачев]